Эти 30 дней у деревянной коряги, отскобленной песком до полированного блеска, высушенной экваториальным солнцем до гулкого звона и похожей только лишь волей человеческого воображения на какую-то зверушку, были самыми счастливыми в её без малого двухсотлетней жизни.

30 дней коряга была в центре внимания двух обитателей необитаемого острова в Индийском океане.

Коряга, неожиданно для неё, стала талисманом этой маленькой компании.

Люди фотографировались, обнимаясь с ней.

На фоне коряги она танцевала ему веселый стриптиз.

Коряга прикрывала собой вечерний костер от изредка проплывающих в океане рыбацких лодок аборигенов, ведь этим счастливым людям не нужно было ничьё внимание.

На корягу почему-то не заползали, многочисленные здесь и любящие прятаться в складках одежды, скорпионы, клещи и сколопендры, поэтому она служила вешалкой для сушки футболок и шорт людей.

Коряга была опорой для котелка с чаем и для деревянных шампуров с жарящейся рыбой, которую люди ближе к вечеру добывали в море.

Вся жизнь этих двух человек как будто крутилась вокруг коряги. Она была им нужна. И коряга упивалась этим вниманием. Она как будто даже расцвела, стала краше, стройнее.

Всё как у людей – «серая», никем не замечаемая девушка-клерк в офисе, ходившая, стесняясь, вдоль стенки в «бабушкиной» одежде, вдавив голову в плечи и смотря в пол, вдруг расцветает, влюбившись, распускает волосы, выпрямляет спину, становясь внезапно настоящей красавицей.

Люди ценили корягу.

Даже когда дрова вокруг лагеря заканчивались, и за ними необходимо было идти чуть ли не километр, люди её не сжигали.

На первый взгляд, конечно же, коряга была уродлива, в лучшем случае похожа на двуногую кривую козу или стреноженного дряхлого ослика, вдруг гордо задравшего голову.

Но люди нашли в ней ту неожиданную красоту, которую можно увидеть в безобразном, только после выпитой бутылки рома или же… прожив долгое время на необитаемом острове. Увидели и гордо нарекли её Лошадкой. Коряга была благодарна им за это и наслаждалась обществом людей.

Лошадка радовалась, когда люди возвращались с рыбалки или похода за водой. Ей нравилось слушать их разговоры. Греться у костра, который они разводили вечерами. Нравилось смотреть, как они едят, из смешных кокосовых тарелок и пьют чай из бамбуковых кружек, сделанных им тут, на острове. Коряге-лошадке нравилось видеть и даже быть нечаянной участницей любви этих людей, когда она опиралась для удобства лошадке на спину…

Она была нужна людям. Люди наполнили её жизнь смыслом. А когда они уходили от лагеря по своим делам, коряга-лошадка, скучая, начинала вспоминать свою жизнь…

Первое, что она помнила в своей жизни, это бескрайний океан. В то далекое время она была кокосовым орехом, из которого, через безграничное время в теплой соленой воде под жарким экваториальным солнцем, проклюнулся робкий белый росточек.

Ореху повезло - штормом его выбросило на горячий белоснежный песчаный берег и тут же присыпало песком. Жадные до добычи раки-отшельники не смогли добраться до сладкой сердцевины кокоса. Когда же, наконец, зеленый росток будущей пальмы показался из-под усыпавших пляж листьев, он уже не интересовал ни пальмовых крабов, ни раков-отшельников. Пальма быстро росла. С каждым годом мир вокруг для нее, меняясь, расширялся.

Белоснежные гордые парусники в океане сменялись дымными тяжёлыми пароходами, а вёсельные рыбацкие лодки малазийских цыган моторными ботами тайцев.

Так же менялся прибрежный ландшафт в зависимости от преобладающего ветра. Тысячи и тысячи тонн песка на протяжении всего километрового пляжа перемещались вслед за волнами, то на правый его берег, то на левый. Море то отступало от пальмы, обнажая коралловый риф, то подходило настолько близко, что оголяло корни у пальмы, и она неоднократно готова была упасть в океан. Иногда на берег высаживались люди. Они забирались на пальму, срубали выросшие на ней кокосы и увозили с собой. Изредка срывали плоды мелкие ловкие назойливые обезьянки. Но что дальше с ними делать они не знали. И тогда орехи становились пищей для других обитателей пляжа. Некоторые из кокосов всё-таки прорастали и вокруг пальмы-мамы стали появляться маленькие кокосовые пальмочки - дети.

В то утро пляж опустел. Все его население куда-то вдруг исчезло. Пропали важные неторопливые крабы, тысячи раков-отшельников, цикады, до этого годами донимавшие пальму своими визжащими голосами, огромные вараны, белки, похожие на мультяшного главного героя из Ледникового периода. Великолепные хохлатые с огромными клювами попугаи и те улетели вглубь острова.

Мир замер. Куда-то далеко за горизонт в океане ушла вода.

В полном безмолвии пришедшая издалека гигантская волна неспешно, будто нехотя, смыла весь берег и потащила вглубь острова, перемешивая и перемалывая, в одной давильне всё калеча - пальмы, камни, деревья, песок, кораллы. Там, дойдя почти до середины суши, вода начала откатываться обратно, забирая, что нашла по пути, с собой в океан.

Пальма, вернее то, что осталось от неё, оказалась зажатой на рифе, в океане, между двумя огромными валунами. Волны, коралловые рыбки и моллюски быстро завершили разрушение, начатое цунами. И вновь корягу выкинуло приливом на берег, засыпало песком, так же как когда то, двести лет назад. Только раньше у пальмы было движение вверх. Она знала, что впереди целая жизнь ждущая её. Теперь же засыпанная песком коряга просто лежала и не ждала, что увидит солнце, услышит шум прибоя. Лежала, пока люди случайно не выкопали её и просто не бросили в общую кучу дров для костра.

Коряга должна была просто сгореть, превратится в дым, в ничто. Но она была настолько неказиста, неудобна и уродлива, что её все время брезгливо откидывали в сторону, на потом, на крайний случай. И это давало возможности коряги прожить еще и еще, и еще.

Но волею человеческого воображения, а возможно и выпитого рома, коряга вдруг стала….ЛОШАДКОЙ! Люди как- то вдруг разглядели в ней, что то прекрасное! То, что до этого было отбросом, ненужным даже для того, чтобы просто сгореть. В один миг коряга приобрела ценность. Пусть всего на 30 дней.

Люди покидали остров второпях. Коряга-лошадка осталась стоять в тени деревьев, смотря, как ночь сменяется днем, штиль - штормом, а солнце – дождем. Они уехали, даже не попрощавшись с ней. А она не стала обижаться на людей. Ведь придут на этот берег другие туристы, и она вновь будет в центре внимания, вновь будет нужна. Ну, а если они не заметят в коряге лошадку и сожгут её, значит им просто это не дано – увидеть в куске дерева нечто притягательное и красивое.

«Но теперь-то я точно знаю – я лошадка, и я прекрасна!» - это мне сказали они, люди! - гордилась в одиночестве счастливая коряга, отдаваясь вечности.

Автор
Дмитрий Кириллов